Неточные совпадения
— По-нашему ли, Климушка?
А Глеб-то?.. —
Потолковано
Немало: в рот положено,
Что не они ответчики
За Глеба окаянного,
Всему
виною: крепь!
— Змея родит змеенышей.
А крепь — грехи помещика,
Грех Якова несчастного,
Грех Глеба родила!
Нет крепи — нет помещика,
До петли доводящего
Усердного раба,
Нет крепи — нет дворового,
Самоубийством мстящего
Злодею своему,
Нет крепи — Глеба
новогоНе будет на Руси!
Глотнув
вина (в четвертый раз),
Влас продолжал: «Наследники
Ударили и вотчине
Челом: «Нам жаль родителя,
Порядков
новых, нонешних
Ему не перенесть.
— Ну что за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых за ужином нескольких стаканов
вина пришедший в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, — говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты знаешь, у него славный голос, мы с ним спелись дорогой. Он привез с собою прекрасные романсы,
новые два. С Варварой Андреевной бы спеть.
Во всех этих случаях муж уступал или продавал неверную жену, и та самая сторона, которая за
вину не имела права на вступление в брак, вступала в вымышленные, мнимо узаконенные отношения с
новым супругом.
Всё было, вместе с отличным обедом и
винами не от русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок людей в двадцать человек был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных,
новых деятелей и вместе остроумных и порядочных. Пили тосты, тоже полушутливые, и за
нового губернского предводителя, и за губернатора, и за директора банка, и за «любезного нашего хозяина».
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого
вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще с большим удовольствием принимал участие в веселых и простых разговорах собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал
новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
Она, сознав свою
вину, но не высказав ее, стала нежнее к нему, и они испытали
новое удвоенное счастье любви.
Обед, столовая, посуда, прислуга,
вино и кушанье не только соответствовали общему тону
новой роскоши дома, но, казалось, были еще роскошнее и
новее всего.
Прения о Флерове дали
новой партии не только один шар Флерова, но еще и выигрыш времени, так что могли быть привезены три дворянина, кознями старой партии лишенные возможности участвовать в выборах. Двух дворян, имевших слабость к
вину, напоили пьяными клевреты Снеткова, а у третьего увезли мундирную одежду.
Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень — Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно
новый,
Он звуки льет — они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламени любви,
Как зашипевшего аи
Струя и брызги золотые…
Но, господа, позволено ль
С
вином равнять do-re-mi-sol?
Глядишь — и площадь запестрела.
Всё оживилось; здесь и там
Бегут за делом и без дела,
Однако больше по делам.
Дитя расчета и отваги,
Идет купец взглянуть на флаги,
Проведать, шлют ли небеса
Ему знакомы паруса.
Какие
новые товары
Вступили нынче в карантин?
Пришли ли бочки жданных
вин?
И что чума? и где пожары?
И нет ли голода, войны
Или подобной новизны?
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем, стоя посредине своей комнаты, закурил, решив идти на бульвары. Но, не сходя с места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное, будет дождь, позвонил, спросил бутылку
вина и взял
новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
Он помешал
новую жженку и хлебнул. Райский и желал и боялся наводить его на дальнейший разговор, чтоб
вино не оказало полного действия.
— Я не хочу, чтоб мой
новый друг Dolgorowky пил здесь сегодня много
вина.
Появилось откуда-то шампанское. Привалова поздравляли с приездом, чокались бокалами, высказывали самые лестные пожелания. Приходилось пить, благодарить за внимание и опять пить. После нескольких бокалов
вина Привалов поднялся из-за стола и, не обращая внимания на загораживавших ему дорогу
новых друзей, кое-как выбрался из буфета.
Вечером в кабинете Бахарева шли горячие споры и рассуждения на всевозможные темы. Горничной пришлось заменить очень много выпитых бутылок
вина новыми. Лица у всех раскраснелись, глаза блестели. Все выходило так тепло и сердечно, как в дни зеленой юности. Каждый высказывал свою мысль без всяких наружных прикрытий, а так, как она выливалась из головы.
— Веселимся, — продолжает сухенький старичок, — пьем
вино новое,
вино радости
новой, великой; видишь, сколько гостей? Вот и жених и невеста, вот и премудрый архитриклин,
вино новое пробует. Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот и я здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке… Что наши дела? И ты, тихий, и ты, кроткий мой мальчик, и ты сегодня луковку сумел подать алчущей. Начинай, милый, начинай, кроткий, дело свое!.. А видишь ли солнце наше, видишь ли ты его?
— Не бойся его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою своею, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в
вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей,
новых гостей ждет,
новых беспрерывно зовет и уже на веки веков. Вон и
вино несут
новое, видишь, сосуды несут…»
Китайцы зарезали свинью и убедительно просили меня провести у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить
Новый год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим стрелкам. Я согласился принять приглашение китайцев, но взял со своих спутников обещание, что пить много
вина они не будут. Мои спутники сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии.
Мороженое шампанское не то чтоб слишком нравилось смотрителю, я прибавил ему в
вино полстакана рома. Это
новое half-and-half [смесь двух напитков в равных количествах (англ.).] имело большой успех.
Я вспоминал, глядя на
новых товарищей, как он раз, на пирушке у губернского землемера, выпивши, играл на гитаре плясовую и, наконец, не вытерпел, вскочил с гитарой и пустился вприсядку; ну эти ничем не увлекутся, в них не кипит кровь,
вино не вскружит им голову.
— Они до сих пор рассказывают с гордым самодовольствием, как
новый согражданин, выпивший их
вина, проспал грозу и доехал, не зная как, от Мора до Фрибурга под проливным дождем.
Если он после каждого наблюдения провозглашает
новую победу смерти, разве это его
вина?
И сразу успех неслыханный. Дворянство так и хлынуло в
новый французский ресторан, где, кроме общих зал и кабинетов, был белый колонный зал, в котором можно было заказывать такие же обеды, какие делал Оливье в особняках у вельмож. На эти обеды также выписывались деликатесы из-за границы и лучшие
вина с удостоверением, что этот коньяк из подвалов дворца Людовика XVI, и с надписью «Трианон».
Это был самый дорогой гость, первый знаток
вин, создавший огромное виноделие Удельного ведомства и свои образцовые виноградники «
Новый Свет» в Крыму и на Кавказе, — Лев Голицын.
Он бросал деньги направо и налево, никому ни в чем не отказывал, особенно учащейся молодежи, держал на Тверской, на углу Чернышевского переулка, рядом с генерал-губернаторским домом магазинчик виноградных
вин из своих великолепных крымских виноградников «
Новый Свет» и продавал в розницу чистое, натуральное
вино по двадцать пять копеек за бутылку.
Виною всего горя была зараза
новых понятий, привезенная с Кузнецкого моста сестрою Русакова — Ариною Федотовной.
«Доверяйся после этого людям, выказывай благородную доверчивость!» — восклицал он в горести, сидя с
новыми приятелями, в доме Тарасова, за бутылкой
вина и рассказывая им анекдоты про осаду Карса и про воскресшего солдата.
Появились
новые мебели из Москвы; завелись плевательницы, колокольчики, умывальные столики; завтрак стал иначе подаваться; иностранные
вина изгнали водки и наливки; людям пошили
новые ливреи; к фамильному гербу прибавилась подпись: «in recto virtus…» [В законности — добродетель (лат.).]
В мое отсутствие матушка получила от
новой своей соседки письмо на серой бумаге, запечатанной бурым сургучом, какой употребляется только на почтовых повестках да на пробках дешевого
вина.
В прошлом месяце, прибыв на ярмонку в село Березино, что на
Новом, сей лютый зверь, аки лев рыкаяй и преисполнившись
вина и ярости, избил беспричинно всех торгующих, и дотоле не положил сокрушительной десницы своей, доколе не приобрел по полтине с каждого воза…
На одной из кроватей спал моряк, совершенно одетый, на другой, перед столом, на котором стояло две бутылки начатого
вина, сидели разговаривавшие —
новый полковой командир и адъютант.
Он прибавлял, что решился напомнить ей о себе вследствие случайного обстоятельства, которое слишком живо возбудило в нем образы прошедшего; рассказал ей свою жизнь, одинокую, бессемейную, безрадостную; заклинал ее понять причины, побудившие его обратиться к ней, не дать ему унести в могилу горестное сознание своей
вины — давно выстраданной, но не прощенной — и порадовать его хотя самой краткой весточкой о том, как ей живется в этом
новом мире, куда она удалилась.
Слушали, ели и пили собственное тихомировское
вино из его крымского имения «Красная Горка». Чокались водянистым «зандом» и кислым «аликантом» и ждали, когда литератор — рассказчик В.Е. Ермилов или нетерпеливый экспромтист перебьет текущую плавно элоквенцию какой-нибудь неожиданной шуткой или веселым анекдотом. Тогда все оживали впредь до
новой речи.
На дворе стоял почти зимний холод. Улицы покрыты были какой-то гололедицей, чем-то средним между замерзшим дождем и растаявшим снегом, когда в скромную в то время квартиру
нового редактора-издателя вошел Иван Андреевич Вашков, довольно хороший и известный в Москве литератор, но вечно бедствовавший, частью благодаря своему многочисленному семейству, состоявшему из семи или восьми душ, а частью (и даже большей) благодаря своей губительной и неудержимой страсти к
вину.
Вы именно указывали, что если мучается Франция, то единственно по
вине католичества, ибо отвергла смрадного бога римского, а
нового не сыскала.
— Теперь ступай! — сказал Иоанн, — и молись премилостивой троице и всем святым угодникам, чтобы сохранили тебя от
новой, хотя бы и легкой
вины!
— Великий государь! — сказал он, приблизившись к ступеням престола, — казацкий твой атаман Ермак Тимофеев, вместе со всеми твоими опальными волжскими казаками, осужденными твоею царскою милостью на смерть, старались заслужить свои
вины и бьют тебе челом
новым царством. Прибавь, великий государь, к завоеванным тобою царствам Казанскому и Астраханскому еще и это Сибирское, доколе всевышний благоволит стоять миру!
Да и утром большая часть ходила только по своим делам, а не по казенным: иные чтоб похлопотать о пронесении
вина и заказать
новое; другие повидать знакомых куманьков и кумушек или собрать к празднику должишки за сделанные ими прежде работы; Баклушин и участвовавшие в театре — чтоб обойти некоторых знакомых, преимущественно из офицерской прислуги, и достать необходимые костюмы.
Все уселись, Николаю Афанасьевичу подали стакан воды, в который он сам впустил несколько капель красного
вина, и начал
новую о себе повесть.
Думал сделать сие скромненько, по моему достоянию, но Чемерницкий утром прислал целую корзину
вина, и сластей, и рому, а вечером ко мне понагрянули и Чемерницкий и
новый городничий Порохонцев.
Для покорения христианству диких народов, которые нас не трогают и на угнетение которых мы ничем не вызваны, мы, вместо того чтобы прежде всего оставить их в покое, а в случае необходимости или желания сближения с ними воздействовать на них только христианским к ним отношением, христианским учением, доказанным истинными христианскими делами терпения, смирения, воздержания, чистоты, братства, любви, мы, вместо этого, начинаем с того, что, устраивая среди них
новые рынки для нашей торговли, имеющие целью одну нашу выгоду, захватываем их землю, т. е. грабим их, продаем им
вино, табак, опиум, т. е. развращаем их и устанавливаем среди них наши порядки, обучаем их насилию и всем приемам его, т. е. следованию одному животному закону борьбы, ниже которого не может спуститься человек, делаем всё то, что нужно для того, чтобы скрыть от них всё, что есть в нас христианского.
Под звуками и движениями жизни явной чуть слышно, непрерывно трепетало тихое дыхание мая — шёлковый шелест молодых трав, шорох свежей, клейкой листвы, щёлканье почек на деревьях, и всюду невидимо играло крепкое
вино весны, насыщая воздух своим пряным запахом. Словно туго натянутые струны гудели в воздухе, повинуясь ласковым прикосновениям чьих-то лёгких рук, — плыла над землёю певучая музыка, вызывая к жизни первые цветы на земле,
новые надежды в сердце.
Правда, он был слишком строг, жесток в наказании виноватых, но справедлив в разборе
вин и не ставил крестьянину всякого лыка в строку; он позволял себе от времени до времени гульнуть, потешиться денек-другой, завернув куда-нибудь в сторонку, но хмель и буйство скоро слетали с него, как с гуся вода, и с
новой бодростию являлся он к своему делу.
9 июня. Он был весь вечер у нас и ужасно весел: сыпал остротами, колкостями, хохотал, шумел, но я видела, что все это натянуто; мне даже казалось, что он выпил много
вина, чтоб поддержать себя в этом состоянии. Ему тяжело. Он обманывает себя, он очень невесел. Неужели я, вместо облегчения, принесла
новую скорбь в его душу?
И все это у меня выходило очень просто, все уживалось как-то, несмотря на то, что я состоял репортером «Московского листка», дружил с Пастуховым и его компанией. И в будущем так всегда было, я печатался одновременно в «Русской мысли» и в «Наблюдателе», в «Русских ведомостях» и «
Новом времени»… И мне, одному только мне, это не ставилось в
вину, да я и сам не признавал в этом никакой
вины, и даже разговоров об этом не было. Только как-то у Лаврова Сергей Андреевич Юрьев сказал мне...
Молодой малый, белесоватый и длинный, в синих узких портках и
новых лаптях, снял с шеи огромную вязку кренделей. Другой, коренастый мужик, вытащил жестяную кружку, третий выворотил из-за пазухи вареную печенку с хороший каравай, а четвертый, с черной бородой и огромными бровями, стал наливать
вино, и первый стакан поднесли деду, который на зов подошел к ним.
В играх и затеях всякого рода он постоянно первенствовал: он иначе не принимался за игру, как с тем, чтобы возложили на него роль хозяина и коновода, и в этих случаях жутко приходилось всегда его товарищу, но стоило только Глебу напасть на след какой-нибудь
новой шалости и потребовать зачинщика на расправу, Гришка тотчас же складывал с себя почетное звание коновода и распорядителя, сваливал всю
вину на сотрудника и выдавал его обыкновенно с руками и ногами.
Переночевал я на ящике из-под
вина в одной из подвальных комнат театра, а утром, в восемь часов, пришел ко мне чистенький и свежий Вася Григорьев. Одет я был прилично, в высоких козловых сапогах с модными тогда медными подковами и лаковыми отворотами,
новый пиджак, летнее пальто, только рубаха — синяя косоворотка.
— Очень рад! Значит, нам
новый товарищ! — И крепко пожал мне руку. — «Vos intimes — nosintimes!» — «Baши друзья — наши друзья!» Вася, заказывай
вина! Икру зернистую и стерлядок сегодня Абакумыч получил. Садитесь. — Князь указал на стулья вокруг довольно большого «хозяйского» стола, на котором стояли на серебряном подносе с княжеским гербом пузатый чайник с розами и две низенькие трактирные чашечки, тоже с розами и золотым ободком внутри. На двух блюдечках лежали крупный изюм и сотовый мед.